Научно-исследовательский институт (НИИ) – один из краеугольных камней советской культуры. С утилитарной точки зрения основной функцией советских НИИ являлась разработка для промышленности новых изделий, отвечающих последнему слову науки и техники. В реальности же, чаще всего, советские НИИ занимались изучением западных изделий, отвечающих последнего слову науки и техники; изучением и разработкой дорожной карты того, как, используя устаревшую советскую промышленность, создать насколько возможно более точный клон современного западного изделия. «Работа, требующая самоотречения», – как сказал Лев Евгеньевич Хоботов в несколько ином контексте, но по поводу примерно такого же ремесленничества. И однако же, в контексте культуры и жизни советского социума самым главным продуктом советских НИИ были вовсе не устаревшие магнитофоны или, как вариант, передовые системы залпового огня. Самый главный – и весьма востребованный социумом – продукт советских НИИ был вовсе не в сфере материального.



Культура в человеческом обществе – в любом – развивается достаточно стереотипно. Сперва у отдельных творческих личностей возникает потребность скрасить свой досуг чем-то помимо пожирания зажаренных на костре кусков дичи или спаривания с самками своего вида в шалаше у пруда. Эти творческие личности начинают – уж как могут – что-то рисовать (скажем, на скалах), или сочинять, скажем, условно-музыкальное (с применением поначалу собственных губ, а позднее и чего-то более изощренного, типа куска скелета обглоданной курицы), или поэтическое (опять же, поначалу путём простого перечисления окружающих красот в вычурном стиле «одна палка, два струна – я хозяин вся страна»). Музыканты и поэты становятся достоянием общины, их приглашают на посиделки, их творчество встречают одобрительными восклицаниями, им дают лучшие куски пирога. Художникам делают заказы на украшение пещеры вождя. Оплата пока что в натуре – за лишнюю пайку.


На фото: Бизоны пещеры Фон-де-Гом (департамент Дордонь, Франция).
Но общество не стоит на месте. Оно развивается; развивается его экономика. Выстраивается достаточно сложная социальная иерархическая лестница типов жителей по уровню их доходов. И по мере дальнейшего развития общества всё больше просматривается закономерность: чем выше доход, тем больше досуга. Наиболее изысканные натуры находят забавным скрашивать досуг не только за счёт пьянства и разврата, но и за счёт людей творческих. Повышаются эстетические потребности обитателей, как в рамках их должностных обязанностей, так и за их пределами. Скажем, воин уже не хочет иметь просто меч и щит, но норовит получить меч с красивыми бронзулетками, а щит, разукрашенный крабами и прочими змеями-горынычами. А кто их будет делать? Опять же – человек творческий, который к этому времени уже понял, что свой творческий талант можно конвертировать в часть добычи.


На фото: древнегреческие гоплиты демонстрируют образцы поделок своих полисных расписных дел мастеров.
Частью досуга становится и воспитание. Новые поколения оказываются более образованными и эстетически развитыми, чем предыдущие. Если «диды, которые воевали» довольствовались чем-то вроде Венеры из Холе-Фельс или Венерой Виллендорфской, то новые поколения уже платят денежку гражданину Поликлету, который куда лучше удовлетворяет их до чрезвычайности усложнившиеся эстетические воззрения.


На фото (слева направо): Венера из Холе-Фельс, Венера Виллендорфская, Дорифор Поликлета (Дорифор Поликлета, к слову, считается таким же эталоном мужской красоты, как Венера Милосская – женской).
Из этого симбиоза творческих людей и людей с тугими кошельками и возникает то, что мы называем культурой. Причём чем более развитым становится общество, чем больше возникает в нём градаций доходов населения, тем изощрённее становится культура. Кто может платить много, тот подкармливает разных Рафаэлей или Рубенсов, а люди попроще (и материально, и эстетически) оплачивает продукцию какого-нибудь Яна Стена (умевшего так ловко изображать весёлые попойки на фоне квартирного срача). Совсем уж бедные тоже не оставались без своей толики приобщения к прекрасному. Для них предназначаются разные глиняные свистульки, пивные кружки с картинками и телесериалы про богатых, которые тоже плачут. Словом, культура работает на полных оборотах, пока творческие люди получают звонкую монету от людей из всех социальных страт общества.


На фото: культурные артефакты, предназначенные для удовлетворения физиологических и эстетических потребностей представителей определённых страт общества.
Но вот какой любопытный парадокс, доходящий до абсурда, случился во всем нам известном и всеми нами любимом СССР. Те классы, которые в традиционных нормальных обществах были основными заказчиками т.н. высокого искусства (во всех его проявлениях – от грандиозных дворцов и великолепной масляной живописи до симфоний, театральных драм и романов) – люди с хорошим образованием, в СССР были наиболее нищими и оплачивать создание артефактов высокого искусства – которое и стоило дорого – не могли. А те классы советского «бесклассового» общества, которые могли что-то оплачивать (партийная элита, заведующие базами и т.п.), эстетически в массе свой были недоразвитыми и покупать высокое искусство не желали, довольствуясь, по сути, глиняными свистульками.

Да, забыл сказать. Для развития культуры требуется ещё одно условие, кроме наличия симбиоза между тем, кто готов творить и теми, кто готов оплачивать творения.


Рубенс. Автопортрет в кругу друзей из Вероны. (1602—1604, масло, холст).
Творец не может творить в вакууме. Ну вот взять Рубенса – использую это имя, поскольку Рубенс известен даже людям с советским образованием – запри этого Рубенса с малолетства в доме его почтеннейшего антверпенского папаши-ремесленника (ремесленника с большой буквы, но всё же), не дай ему возможности ездить по всему свету, встречаться с импортными художниками, обмениваться идеями, изучать разные школы, то хотя Рубенс оставался бы самим собой и, безусловно, не потерял бы свой талант, данные ему от рождения, но не создал бы он всех тех мировых шедевров, которыми знаменит (хотя, наверное, на уровне Антверпена был бы весьма известным мастером).

Тоже самое справедливо и для тех, кто заказывает музыку. Люди, которые оплачивают культуру, тоже должны обмениваться идеями, спорить, критиковать, держать нос по ветру и т.д. и т.п. Если представить себе какого-нибудь средневекового барона, который только то и делает, что ходит на войну и копит золотые дукаты в своём замке (эдакий хрестоматийный пушкинский Скупой Рыцарь), и ровно тоже самое делают всего его потомки на протяжении нескольких веков – они не ездят в гости, не принимают гостей, и кроме войны их ничего не интересует – то к какому-нибудь XVII веку их эстетические пристрастия не разовьются далее гобелена «Пастушка» и раззолоченных алебард вперемежку с фузеями, которыми они захламят свой фамильный замок. Однако мы знаем, что потомки средневековых баронов к XVII–XVIII векам создали весьма изысканный стиль барокко, охватывающий все проявления западноевропейской культуры и очаровавший даже нашего «кукуйского пьяницу» Петруню.


На фото: Зеркальная галерея Версальского дворца Людовика XIV (при создании галереи её творец Жюль Ардуэн-Мансар соединил элементы классицизма и барокко).
Разумеется, создавали артефакты барокко не сами аристократы, а те художники, архитекторы и музыканты, которых они оплачивали. Но это и было тем, что я называю – симбиоз во имя развития культуры.

Как такое стало возможно? Это стало возможно благодаря досугу и местам встреч. Художники встречались с художниками в своих местах, а разные аристократы к XVII веку заполонили салоны Парижа и прочих таких городов. И хотя по утверждению Умберто Эко воняло в этих салонах прескверно (в силу возникшей барочной моды подолгу носить свои пышные, но, увы, не очень свежие камзолы, платья и парики), но в этой салонной вони XVII века родилось то, что не перестаёт восхищать нас и поныне (в том числе и потому, что за прошедшие века запах испарился).


Джозеф Хаймор. Джентльменский клуб (1730 год).
Салоны, клубы, пышные приёмы в городских дворцах и в загородных имениях – это всё двигало и развивало культуру. И никакой высокой культуры не было бы, если бы не армия богатых оболтусов-аристократов, которые имели хороший вкус и хорошие деньги, чтобы оплачивать того же, извините Рубенса, или Саломона де Броса. Я говорю о западноевропейской культуре, но это же справедливо для культуры любого общества, хоть китайского, хоть индийского, хоть древнеегипетского или ацтекского.


На фото: японские самураи, как эстетические объекты.
Итак, для развития и расцвета культуры требуется: а) развитая экономика, в которой имеются б) люди с большими дарованиями и в) люди с большими деньгами и досугом, которые г) имеют общественное пространство для встреч и спокойного обмена мыслями, идеями, концепциями и т.д.

А теперь снова вернусь к СССР и советским НИИ. Итак, в СССР не существовало этих условий. Вернее, эти условия были извращены и изуродованы. Вместо развитой экономики существовала экономика-мутант, с непомерно разросшейся раковой опухолью ВПК, выкачивающей все соки из экономического организма. Люди с большими дарованиями существовали, но нередко вместо денег получали пулю в затылок, тюремные сроки или просто жизнь на грани нищеты. А это, в свою очередь, было обусловлено не только коммунистическим режимом, уничтожавшим всех, не согласных с марксистско-ленинскими концепциями развития общества, но и отсутствием пресловутых богатых людей с большим досугом (что, впрочем, тоже было обусловлено коммунистическим режимом). И уж конечно не было таких мест встреч.

Разумеется, коммунисты, которые в массе своей были малообразованным быдлом, ориентировались на эстетические пристрастия Ленина. А Ленин в своём эстетическом развитии был типичным мелким буржуа XIX века. Что, замечу, не самый плохой вариант. Поэтому официально коммунисты продвигали в СССР западноевропейскую культуру XIX века, только в урезанном варианте. То есть, вообще говоря, коммунисты в СССР в сфере культуры поощряли то, что нравилось или должно было бы понравиться мелкому или среднему буржуа XIX – начала XX века, или – в эстетическом плане – Ленину. Отсюда издания собраний сочинений Мопассана и Бальзака, Конан Дойля и Золя, репродукции картин (на марках Почты СССР) в том числе из западноевропейских музеев и т.п. Даже ряд советских телефильмов («Красное и чёрное», «Соломенная шляпка», «Небесные ласточки» и т.п.) был сделан на основе эстетических (хотя и кастрированных в советском стиле) предпочтений европейского буржуа XIX века Собственно, и пресловутый соцреализм – это кастрированная и насквозь пропитанная идеологией марксизма-ленинизма культура среднего европейского буржуа XIX века.


На фото: советское издание сочинений Эмиля Золя (1960-1967 М. Художественная литература).
Как же коммунисты решали вопросы с продвижением этой культуры в массы? Ведь для того, чтобы, скажем, сыграть произведение Бизе или Моцарта, надо иметь штат квалифицированных музыкантов и дирижёров, для того, чтобы написать роман в стиле соцреализма, который является выхолощенной идеологизированной копией западноевропейского социального романа XIX века, нужно иметь худо бедно, но талантливых писателей, чтобы писать бесчисленные полотна про Ленина в броневике и крановщиц на БАМе в стилистике какого-нибудь Жюль Бастьен-Лепажа, нужно, опять же, наличие когорты художников соответствующей квалификации, не говоря уже про потребность в актёрах и режиссёрах, чтобы снять советскую телеэкранизацию французской оперетты конца XIX века «Мадемуазель Нитуш».


Жюль Бастьен-Лепаж. Октябрь (1878).
И тут коммунистическое государство взяло на себя вопросы создания всех тех условий, которые требуются для развития культуры. В СССР нет богатых людей, а если и были бы, то вряд ли они стали оплачивать полотна вроде «Трубачи Первой Конной Армии» или «Ленин в Смольном»? Не беда. Закупщиком и спонсором таких произведений и таких творцов будет государство. А для того, чтобы государство могло осуществлять эту функцию, выделим отдельную статью бюджета – вон сколько денег на танки/пушки тратим, чай и на нужные нам картины и романы потратить «малую кроху от» можно. В СССР нет клубов и салонов? Паппрашу вас! Нет, так будут. И вот уже по всему СССР раскинулись Дома Культуры (часто захватывая помещения бывших церквей), а в таких городах, как Москва, специальные салоны для избранных – Дом Художника, Дом Литератора (ЦДЛ), Дом Журналиста (Домжур) и т.п. Это были дома для советской культурной элиты, куда попасть могли только те, кого коммунисты причислили к «правильным творцам», т.е. таким, кто воспроизводил коммунистическую официальную культуру. А эта культура, повторю, была кастрированным эрзацем культуры западноевропейского буржуа XIX века, только с сильной добавкой марксизма-ленинизма.


На фото: именитые деятели советской официальной культуры расслабляются в знаменитом ресторане Центрального Дома Литераторов (фото с сайта ЦДЛ).
Но ведь культура – это нечто живое. Невозможно развивать культуру, если высочайшим вердиктом для неё установлены границы и также искусственно созданы площадки, в рамках которых она должна развиваться. Да и что это были за площадки? В какой-нибудь московский дом литератора или дом журналиста шли не столько ради обмена мнениями или идеями, сколько ради буфетов и ресторанов в этих «салонах», в которых можно было отведать многие деликатесы, недоступные в других местах.

Безусловно, ресторан – не самое плохое место для развития культуры. Вспомним, например, что решение о создании МХАТа К.С.Станиславский и В.И.Немирович-Данченко приняли 19 июня 1897 года, обедая в круглом зале московского ресторана «Славянский базар». Однако не забудем, что вкусно покушать в Москве 1897 года Станиславский и Немирович-Данченко могли отнюдь не только в «Славянском базаре» (к слову, создание «Славянского базара» – отдельная история в биографии русского предпринимателя Александра Александровича Пороховщикова). В конце XIX веке в Москве деятели культуры встречались в ресторанах, чтобы, во-первых, поговорить о культуре, а только во-вторых, вкусно поесть. В советское время деятели советской культуры встречались в ресторанах своих творческих союзов, чтобы, во-первых, отведать вкусных дефицитных деликатесов, а, во-вторых, хорошенько залить за воротничок (чаще всего). Развитием культуры тут и не пахло.


На фото: ведущие самых популярных советских телепередач в ресторане ЦДЛ (слева направо): Юрий Сенкевич (Клуб кинопутешествий), Сергей Иванов (Вокруг смеха), Сергей Капица (Очевидное – невероятное) (фото с сайта ЦДЛ).
А что до советских Домов Культуры или Клубов (смехотворное в советском контексте использование английского слова), то, полагаю, главное их назначение было – привитие отвращения к народной культуре. Достаточно было пару раз в детстве насильно (пионерская или комсомольская обязаловка) посмотреть на пожилых женщин и мужчин в кокошниках и с балалайками, распевающих «русские народные песни», чтобы проникнуться отвращением к этим песням. Это вообще была коммунистическая дикость – создавать какие-то Дома Культуры для того, чтобы навязывать народу эрзац его же культуры. Народ и без всяких Домов Культуры знал свои песни и частушки и пел их на пьянках. А Дом Культуры рассматривал просто как бюджетный вариант кинотеатра.


Смотр самодеятельности на сцене сельского Дома культуры. Кадр из советского фильма «Калина красная» (В.Шукшин, 1974 год).
И что касается заказов и оплаты. Поскольку советская официальная культура была насквозь идеологизированной и рассматривалась коммунистами, как элемент коммунистического агитпропа, то и заказывали коммунистические органы в первую очередь то, что считали идеологически верным. То есть у коммунистов оплата творчества шла не по критерию «талантливо/бесталанно», а по критерию соответствия максимам коммунистического агитпропа. Поэтому в коммунистической системе самыми хорошо оплачиваемыми были не те творцы, кто был максимально талантлив, а те, кто максимально соответствовал тюню «марксистко-ленинскому взгляду» на культуру. В итоге какой-нибудь условный советский Рубенс получал бы копейки за свои полотна, а то и вовсе не мог бы их продать государству (а более продавать было почти некому), поскольку не хотел писать крановщиц и комбайнёров, а какой-нибудь Мосесов Вруйр Поруйрович, пёк своих строителей ГЭС, как пирожки и гарантированно продавал их официальным закупочным комиссиям. Малеватья стройки и строителей в рамках советского официоза вообще было наваристой темой. Коммунисты за неё хорошо платили. Вот поэтому мы сегодня можем лицезреть кучи этих однотипных скучных полотен.


Мосесов Вруйр Поруйрович. Маляры. 1964 г.
Но советская культура – то есть культура социума, обитавшего в СССР – должна была развиваться, как и положено, без идеологических препон и купюр, с возможностью свободы творчества без оглядки на закупочную комиссию – культура ради эстетического переживания, а не ради звания лауреата чего-то там. И эта культура развивалась. И развивалась она в советских НИИ.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...